Ольга Галахова, театральный критик, главный редактор газеты "Дом актера" - специально для РИА Новости
Валерий Фокин - известный режиссер - является одновременно художественным руководителем Александринского театра в Санкт - Петербурге и Центра им. Всеволода Мейерхольда в Москве. Идея организовать этот Центр, построить здание, разработать программу деятельности принадлежит именно Валерию Фокину. Видимо, естественно в 70-летнюю годовщину гибели великого театрального бунтаря (расстрелян 2 февраля 1940 года) вопрос о том, живо ли наследие Мейерхольда в современном театре, задать именно Валерию Фокину.
- Хочу быть правильно понятным, но Центр им. Вс. Мейерхольда не музей, - отвечает он. - Главную свою задачу сегодня мы видим в том, чтобы через современную режиссуру внедрять технологию создания спектакля, которую применял Всеволод Мейерхольд. Знать, как разворачивать эту технологию, как ею практически воспользоваться - уверяю вас, это не только полезно для современного режиссера, но и необходимо. Говорю об этом, поскольку сам прибегаю в своей работе к этому опыту.
Наш Центр осуществляет эту программу через действующие лаборатории, через работу магистратуры режиссуры.
Реабилитация Всеволода Эмильевича осмыслена. Его историческое наследие тоже. Центр же должен разворачивать работу в сторону практики, причем современной.
Научить режиссуре невозможно, говорит Фокин. Так считал и сам Мейерхольд, который замечал, что учебник по режиссуре он напишет очень быстро, ему достаточно двадцати страниц текста, в котором он сформулирует, чего не должен делать режиссер. Когда же Всеволода Эмильевича спрашивали, а что все-таки должен делать режиссер, то он говорил: "А этого я не знаю". Однако режиссера можно вооружить разными технологиями, в том числе и мейерхольдовской. У нас, к примеру, ведутся занятия по биомеханике. Однако было бы неверно думать, что, если актер освоит эту технику культуры управления телом, то он немедленно станет актером. На Западе я сталкивался с подобным заблуждением. Биомеханика не панацея, более того, присутствуя на самых разных тренингах самых разных современных режиссеров, я вижу, как элементы биомеханики входят и в другие методики. К примеру, я это обнаружил у Тадаши Сузуки.
Научить режиссуре нельзя, считал Мейерхольд, но помочь развитию режиссуры можно, что и является прямой задача центра: помогать дебютировать, открывать дебютантов, вооружать их технологией.
Мейерхольд дает много дельных советов и по тому, как существовать режиссеру в театре, вплоть до того, как вести себя на послепремьерном банкете с труппой, советуя не расслабляться и понимать, что главная будущая работа над спектаклем еще впереди. Говорит он и о том, как режиссер должен выглядеть в театре - быть подтянутым, хорошо одетым. Я как-то вспомнил, исходя из собственной биографии, что это абсолютно верно. Когда я работал в "Современнике" и репетировал "Провинциальные анекдоты", то меня совершенно разгромили на худсовете. Актрисы, занятые в моем спектакле, выступали с оглушительной критикой. На следующий день я пришел на репетицию, как ни в чем не бывало. Достал лучший костюм, и даже галстук надел, которого никогда не носил. Вошел на репетицию и произвел некий эффект на артистов, которые поняли, что все равно продолжится работа. Спектакль потом шел долго в репертуаре театра.
Наследие Мейерхольда может очень многое дать режиссеру в живой театральной практике сегодня. Делал ли он свои ошибки? Да. Мне, к примеру, трудно понять его отношение к собственным ученикам, порой к собственной труппе, если это не Зинаида Райх. У него по-настоящему было два ученика - Федоров и Равенских, но особенно Федоров. И вот должен состояться показ Мастеру, перед которым Мейерхольд выходит и говорит, что вчера посмотрел "Горячее сердце" в МХТ, вот где - настоящее, а то, что мы сейчас увидим, это, мол, неважно для искусства. Я думаю, а что должны были чувствовать актеры, которые стоят за кулисами и ждут показа! Или другая более известная история, когда он вошел на репетицию с Райх, то актеры кинулись к нему, поскольку только что на сцену обрушилась балка, и чудом никто из артистов не пострадал. Мейерхольд не выразил никакого беспокойства и только повернулся к Зинаиде Райх и сказал: "Как хорошо, что тебя здесь не было". Да, Мейерхольд бывал и таким.
Однако его наследие - страница истории театра. Он оставил нам много идей. К примеру, в голодные двадцатые, когда денег не было на выпуск спектаклей, он брал декорации из подбора. Так им была поставлена "Нора" в оголенном сценическом пространстве. Потом это стало в театре расхожим приемом. Но тогда Мейерхольд обстоятельства заставил работать на новый театр. Сейчас, к примеру, сокращается финансирование на выпуск спектаклей. Я все думаю, а не использовать ли декорации старых спектаклей Александринского театра для выпуска новых? В запасниках Александринки многое можно найти.
В Центре ежегодно мы вручаем премию имени Мейерхольда. В этом году обладателем этой премии станет литовский режиссер Оскарас Коршуновас. Сейчас нами ведутся переговоры о том, какие спектакли будут показаны у нас в Москве и в Питере. Ведем работу по расширению площадей Центра, поскольку их не хватает для работы магистратуры, для ведения репетиций. Ищем новых молодых подающих надежды режиссеров для их дальнейшего становления и продвижения в профессии. Но главным остается именно то, о чем я уже сказал: внедрение технологий Мейерхольда в режиссерскую практику. Это, мне кажется, на сегодня важно.
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции информационного агентства Trend